частью из материала спецификатора, всегда принадлежит последнему[1], без внимания к тому, может она быть возвращена к прежней форме, или нет[2]. Таким образом, по юстинианову законодательству, ваза, сделанная из чужого серебра, принадлежит хозяину серебра, вино же, сделанное из чужого винограда — виноделу, а медный сосуд, вылитый частью из чужой меди, частью из меди медника — этому последнему.
В последних двух случаях мы имеем дело с specificatio, как особым способом приобретения собственности, который можно определить так:
Specificatio есть выработка из чужого (вполне или частью) материала новой вещи с намерением сделаться ее собственником, как новым бесхозяйным предметом, и потому поступающим в собственность первому оккупанту, т. е. спецификатору, если только она не может быть возвращена в прежний вид или заключает в себе часть материала обрабатывателя.
Из этого определения очевидно, что добросовестность и недобросовестность спецификатора не имеет влияния на переход собственности, ибо nova species считается за res nullius[3]. Эти признаки могут иметь значение только при вопросе о вознаграждении.
Многие ученые отвергают точку зрения оккупации при спецификации и заменяют ее признаком производства (см., напр., Scheurl. Beiträge zur Bearbeit. des röm. Rechts 1 p. 285), считая настоящей основой приобретения opera изготовителя. Но источники положительно признают за эту основу то, что переработкой получилась новая, до того не существовавшая, вещь, которая и подлежит захвату.
Раз же будет признана точка зрения оккупации, то bona или mala fides спецификатора не может иметь влияния на приобретение собственности. Места, приводимые (напр., Arndts. Pandekt. § 156 п. 3) в доказательство противного (L. 12 § 3 D. 10, 4; L. 4 § 20 D. 41, 3; L. 52 § 14 D. 47, 2), легко поддаются толкованию, не противоречащему принятому нами воззрению (Vangerow. Pand. 1 § 310).
Спецификатор, приобретающий новую вещь, всегда обязан вознаградить хозяина материала[4], ибо никто не может без
