ляется его волею (полномочием), тогда как действительность договора в пользу третьего определяется лишь волею самих контрагентов, согласие же третьего лица не имеет тут никакого значения[1].
Нормально всякое юридическое действие проявляет правовые последствия в лице самого контрагента. Поэтому свободное представительство является в правовой сфере явлением аномальным, требующим своего обоснования. Выходя из установленного выше различения контрагента, каковым будет представитель, и правового субъекта, каковым будет принципал, мы представляем себе дело так. Представитель определяет своею волею существование сделки, но юридические последствия этой сделки относятся к лицу принципала так, как будто они определились его волею. Таким образом, существование и состав сделки обсуждаются по лицу представителя, а права и обязанности из нее по лицу принципала. Одним словом, в представительстве мы имеем одно из приложений юридической фикции.
Вопрос об основании представительства весьма спорен в науке (см. Нерсесов cit. 81—87; Казанцев. Учение о представительстве в гражд. праве. 1879 стр. 102—113; Mitteis cit. p. 82 и след.). Писатели, держащиеся тождества представителя с нунцием (см. выше), вовсе избегают этого вопроса, так как по их взгляду контрагентом и правовым субъектом будет одно и то же лицо, принципал. Такое же отношение к вопросу и тех писателей, которые допускают различие между нунцием и представителем, но контрагентом считают представляемого; а потому, напр., от представителя не требуют дееспособности (Hellmann cit. с. X). То же находим и в новейшей попытке установить такое воззрение, что в представительстве допускается совокупное действие воль как представителя, так и принципала (Mitteis cit. p. 109—128). Господствующее же учение держится теории юридической фикции (Buchka cit. §§ 19 и 21; Laband cit. p. 225; Gareis cit. § 5 p. 15, и учебники Унгера, Виндшейда и т. д.), хотя в развитии этой теории отдельные писатели нередко расходятся. Но и против самой основы этого воззрения, фикции, раздается немало голосов (у нас г. Нерсесов cit. стр. 84—86); в замену же фикции единственной основой данной аномалии выставляют санкцию положительного права.
- ↑ Нерсесов, cit. стр. 64, 65.
