Страница:Адам Мицкевич.pdf/744

что теперь онъ «офиціальное лицо и получаетъ жалованіе; хуже, когда другихъ ругаютъ, а ничего имъ не даютъ... Между нашими постоянно тѣ же самыя глупости и еще болѣе ожесточенныя распри. Это уже стало у нихъ хроническимъ зломъ и неизлѣчимо. Часто болтаютъ здѣсь о широкой амнистіи. Я полагаю, что позволятъ вернуться значительному числу менѣе скомпрометированныхъ людей, и эмиграція значительно уменьшится, хотя на родинѣ ужасная бѣдность и постоянные аресты. Есть не мало такихъ, которые, пожалуй, пошли бы въ самый адъ, только бы выбраться изъ эмиграціи. Лично мое положеніе лучше, если бы только я могъ смотрѣть болѣе равнодушно на глупость и страданія нашихъ — да что подѣлаешь? не могу - и если бы не было частыхъ печалей дома, отъ которыхъ не избавишься». Мицкевичъ и самъ чувствовалъ неудовлетворительность своего курса и въ февралѣ писалъ одному изъ своихъ знакомыхъ, что ему трудно въ такой обстановкѣ готовить курсъ. «Все- таки, какъ могу, тяну свой курсъ». Среди отзывовъ друзей и недоброжелателей Мицкевича объ его лекціяхъ, приведенныхъ во множествѣ Влад. Мицкевичемъ, есть немало справедливыхъ критическихъ оцѣнокъ. На выходки объ его «великой любви къ царскому указу и кнуту» (III. 83) онъ, конечно, могъ не обращать вниманія, какъ не огорчаться и рѣзкими выпадами Словацкаго въ поэмѣ «Beniowski», гдѣ Мицкевичъ былъ названъ «прежнимъ богомъ». Серьезнѣе были указанія на его неподготовленность, на отсутствіе порядка въ его лекціяхъ, когда «онъ говоритъ о томъ, о семъ, что ему припомнится» (II. 70). Люди, стоявшіе совсѣмъ далеко отъ славянства, подходили къ лекціямъ Мицкевича съ художественной точки зрѣнія и оставались довольны ими. Ихъ посѣщали: Амперъ, Мишле, Сентъ - Бёвъ и подруга Шопена, горячая поклонница Мицкевича, Жоржъ- Зандъ, оказавшая поэту большую услугу восторженнымъ разборомъ его «Дѣдовъ» въ 1839 году («Essai sur le drame phantastique: Goethe, Byron et Mickiewicz». Revue de deux Mondes, декабрь 1839 г.). Эти люди шли на лекціи польскаго поэта «во имя цивилизаціи», чтобы «овладѣть той новой половиной сферы мысли, которую польскій ученый взялся открыть предъ нею». И Сентъ - Бёвъ пишетъ о лекціяхъ Мицкевича: «Есть краснорѣчіе въ самыхъ его запинкахъ, а глубокое выраженіе еще подчеркивается усиліями. M-me Зандъ очень аккуратно посѣщаетъ эти лекціи» (В. Каренинъ. «Адамъ Мицкевичъ