тенденціозности этого изложенія русской исторіи нѣтъ надобности. Великоруссы представляютъ, по словамъ Мицкевича, потомство отъ смѣшенія славянъ съ финнами, «потерявшее чистоту своего языка и крови и забывшее свои нравы» (стр. 306); въ исторіи «московскихъ князей», съ ихъ самовластностью и жестокостью, винить злую волю самихъ князей нельзя: «послѣ распаденія финскаго племени его духъ продолжалъ жить и перешелъ въ новое тѣло» (стр. 321) и т. п. Польское и русское право діаметрально противоположны: «въ руссинской землѣ судебная власть въ общинахъ перешла въ руки земскихъ судей, назначенныхъ князьями, а въ Польшѣ она всегда оставалась за собраніями рыцарскаго сословія, которыя составляли приговоры какъ въ гражданскихъ, такъ и въ уголовныхъ дѣлахъ» (330). Разсказавъ въ яркихъ чертахъ о жестокостяхъ Ивана Грознаго, поэтъ восклицаетъ: «Пусть же послѣ этого кто- нибудь объяснить популярность Ивана, котораго оплакиваетъ весь народъ!» (580).
Рядомъ съ мрачной и безумной русской исторіей стоитъ блестящая, идиллическая исторія Польши. «Политическая исторія Чехіи, Россіи и Венгріи, какъ государствъ, господствующихъ надъ славянскими народами, заслуживаетъ каждая сама по себѣ большого вниманія, но въ продолженіе двухъ столѣтій одна Польша обнаружила достаточно силы развить изъ себя (aus sich heraus) литературу, и лишь она оказывала нравственное вліяніе на эти страны. Поэтому мы будемъ называть XV и XVI столѣтія Ягеллоновскими» (354). Трудно обнаружить большее непониманіе историческихъ процессовъ, происходившихъ въ славянствѣ: въ Чехіи XV вѣкъ ознаменовался Гусомъ и Хельчицкимъ, въ Россіи созданіемъ московскаго государства! Что же составляетъ характерный признакъ этой «ягеллонской» эпохи. По словамъ Мицкевича, «главный признакъ въ исторіи этой эпохи составляетъ христіанскій духъ, духъ правды (ein Geist der Rechtlichkeit), который ярко и рѣзко отличаетъ дѣянія Польши отъ исторіи Австрій и германскихъ народовъ» (354). Съ такой точки зрѣнія разсматриваются и польскія учрежденія: «Нигдѣ не было в это время такого величественнаго, мудраго и могущественнаго собранія, какъ польскій сенатъ, состоявшій изъ вельможъ, епископовъ и высшихъ сановниковъ» (376). «Изь всѣхъ славянскихъ народовъ только поляки обладаютъ историческими мемуарами»,
