славянскихъ народовъ. При этомъ главное мѣсто удѣлено панегирическому изображенію польской души и характеристикѣ исторической миссіи поляковъ, которая заключается въ защитѣ христіанства и цивилизаціи отъ ислама и варваровъ. Затѣмъ слѣдуетъ поэтическое описаніе южно- русскихъ степей и ихъ казацкаго населенія, при чемъ малорусскій языкъ опредѣляется, какъ нѣчто среднее между польскимъ и русскимъ языкомъ. Для характеристики степей поэтъ привелъ отрывокъ изъ поэмы Мальчевскаго «Марія». Россіи въ этой лекцій удѣлено очень мало вниманія. Затѣмъ, въ слѣдующей лекціи Мицкевичъ переходить уже къ общему чрезвычайно поверхностному очерку сербской и чешской литературъ въ ихъ основныхъ мотивахъ и съ энтузіазмомъ говоритъ о пламенномъ патріотизмѣ, воодушевляющемъ дѣятелей чешскаго національнаго возрожденія.
Съ пятой лекціи начинается характеристика общеславянскаго антропологическаго типа и быта. Надо признаться, что и здѣсь надъ фактическимъ весьма скуднымъ матеріаломъ витаетъ стремленіе къ философскимъ разсужденіямъ, общимъ географическимъ характеристикамъ, экскурсамъ въ область народной психологіи поляковъ и т. п. Особое вниманіе посвящено миѳологіи славянства и его родовому строю, который рисуется въ соотвѣтствіи со взглядами Шафарика. Славянство свободно отъ завоевательныхъ наклонностей, исполнено демократическихъ началъ; наслѣдственность въ имущественномъ отношеніи была ему неизвѣстна; община лежала въ основаніи его быта. Въ области миөологіи Мицкевичъ находитъ у древнихъ славянъ и многобожіе, и идоловъ, и развитые культы; народнымъ сказкамъ онъ также посвящаетъ нѣсколько словъ. При этомъ онъ констатируетъ «первоначальную языческую двойственность славянскаго племени и его языка», двойственность, которая выражается въ двухъ основныхъ идеяхъ славянства, русской и польской. Объ этомъ говорится въ первой половинѣ 8 - й лекціи. Но такъ какъ времени до звонка оставалось, вѣроятно, еще много, то Мицкевичъ переходитъ въ той же лекціи безъ видимой связи съ предыдущимъ къ историческимъ преданіямъ славянства: къ царству Само и къ приходу Чеха и Леха «съ далекаго Востока, съ береговъ Каспійскаго моря». Мицкевичу было извѣстно, что наука относится скептически къ существованію этихъ «братьевъ», что «особенно нападають на нихъ нѣмецкіе ученые», но онъ смѣло ссылается на «памятники
