Страница:Адам Мицкевич.pdf/727

кевичу «жалко было перестать офиціально назваться литвиномъ и превратиться во француза»: поэтому онъ остался только chargé du cours. Сестрѣ своей Целина сообщала свои практическія соображенія: «Мѣсто у Адама очень хорошее, жалованья 6.000 Франковъ: 5000 за кабедру 1000 за составленіе славянской библіотеки; кромѣ того, есть надежда, что его повысять. Литературныя работы не будутъ въ забросѣ. Квартира удобная, платимъ за нее 1100 франковъ; дорого для насъ, да что же подѣлаешь: Адаму нужно имѣть отдѣльную комнату, чтобы не слышать крики дѣтей и спокойно работать. Двухъ прислугъ я привезла изъ Лозанны. Знакомыхъ у меня много, но я выхожу мало: довольно у меня дѣла съ дѣтьми. Купили порядочную мебель, безъ всякой элегантности. Все, что не такъ необходимо, т.е. часы, лампы и т. д. мы оставляемъ на потомъ, потому что намъ трудно столько истратить сразу». Такъ убого начиналась жизнь около новаго очага. Люди какъ будто обживались, устраивались заново; впереди было что то лучшее: казалось, что не страшно начинать эту новую жизнь. Судьба не пощадила Мицкевичей и на этотъ разъ. Уже въ концѣ ноября одинъ изь друзей Мицкевича писалъ Залѣсскому: «Адамъ со своимъ семейнымъ крестомъ очень несчастливъ. Женѣ его худо. Онъ страшно измученъ и валится съ ногъ; мнѣ такъ его жаль, что просто сердце сжимается. Составляй ка курсъ при такихъ благоприятныхъ условіяхъ! Въ придачу захворала еще и прислуга. Вчера мы должны были итти въ театръ, чтобы развлечься, но онъ не пошелъ, потому что былъ очень печаленъ». Нѣсколько дней спустя и самъ Залѣсскій получилъ отъ Адама Мицкевича печальное письмо: «Бѣднякъ боленъ и измученъ, разсказываетъ Залѣсскій: жена по старому сходитъ съ ума, дѣти пищать и вянуть. А тутъ готовь курсъ! Говори о славянизмѣ, когда дома и на сердцѣ такъ неспокойно. Бѣсъ съ ней, и со славой, и съ значеніемъ, и съ достаткомъ на этомъ свѣтѣ! Не говори обѣдахъ Адама никому, потому что люди объ этихъ вещахъ судятъ по своему». Такое душевное состояніе Мицкевича неминуемо должно было отразиться на его лекціяхъ. Остается несомнѣннымъ фактомъ, что сколько нибудь сносно приготовиться къ своему курсу онъ не имѣлъ возможности. Душевное состояніе его, велѣдствіе всѣхъ тѣхъ бѣдъ, которыя опять навалились на него, отвѣчало не усидчивымъ занятіямъ человѣка науки,