Страница:Адам Мицкевич.pdf/721

мѣстѣ, какъ она готова была перекинуть его въ другое, опять въ Парижъ. Дѣловъ томъ, что пріятель Тьера и Кузена, которые уже были близки къ министерскимъ портфелямъ, Фощэ (Faucher), редакторъ вліятельной газеты «Le Courrier Français», былъ женатъ на двоюродной сестрѣ Целины, Воловской. Онъ сталъ настаивать на установленіи въ «College de France» каѳедры славянской литературы и на приглашеніи Мицкевича на эту канедру. Первыя сношенія Фоша съ Мицкевичемъ по этому вопросу восходятъ къ ноябрю 1839 года. Къ веснѣ 1840 года дѣло подвинулось уже такъ далеко, что совѣтъ Лозаннскаго университета счелъ нужнымъ предпринять со своей стороны нѣкоторые шаги, чтобы удержать въ своей средѣ Мицкевича. Слава о немъ, какъ европейски извѣстномъ поэтѣ, о которомъ пишетъ восторженныя статьи сама Жоржъ Зандъ, дошла и до практическихъ швейцарцевъ, и они спохватились, что потеря его будетъ вовсе невыгодна для Лозанны. И вотъ 15 февраля 1840 года «Faculté des lettres», повидимому, поддерживая предположеніе о назначеніи Мицкевича ординарнымъ профессоромъ, отзывается въ самомъ восторженномъ тонѣ объ его заслугахъ. «Появленіе одного изъ высшихъ поэтическихъ геніевъ на университетской каѳедрѣ въ Лозаннѣ, яркій блескъ, который отъ его славы распространяется и на наши учрежденія, представляютъ слишкомъ важное, слишкомъ почетное для насъ явленіе, чтобы мы могли обойти его молчаніемъ, и не привѣтствовать съ радостью. Съ первыхъ же лекцій г. Мицкевича слушатели оцѣнили его большой критическій талантъ, который не всегда соединяется, какъ у него, съ поэтическимъ, но который поддерживаетъ и вдохновляетъ этотъ послѣдній и расширяетъ его горизонты». Эти цитаты изъ длиннаго хвалебнаго отзыва достаточно выясняютъ, какъ факультетъ хотѣлъ удержать въ своей средѣ Мицкевича. Нѣсколько позже, 9 марта, поэтъ сообщалъ Фошэ о предложеніи правительства Лозаннскаго кантона, сдѣланномъ ему. Теперь Мицкевичу предлагали 3500 фр. всего за шесть лекцій, въ то время какъ его товарищи читали по десяти и болѣе лекцій. Но свое положеніе въ Лозаннѣ поэтъ все-таки не считалъ прочнымъ: «первая революція можетъ спести всю нашу академію, включая и мою латынь». Но еще болѣе тревожила Мицкевича болѣзнь дочери Маріи, у которой доктора находили признаки зоба; сдѣлать ей операцію значило бы оставить ей навсегда ис-