духовными лицами, фанатически преданными церкви. Съ галиціаниномъ, художникомъ Войцехомъ Сатлеромъ Мицкевичъ сошелся въ началѣ 1830 года. Въ февралѣ онъ писалъ Ежовскому слѣдующее: «Постепенно раскрываются мои глаза на искусство, которое я начинаю понимать и различать. Мнѣ сильно помогаетъ одинъ художникъ полякъ Сатлеръ, сужденія котораго много значатъ для меня». Сатлеръ познакомилъ поэта съ прерафаелитомъ Овербекомъ, выразителемъ христіанскаго настроенія въ живописи. Сатлеръ описываетъ ихъ первую встрѣчу въ характерныхъ патетическихъ выраженіяхъ: «Передъ нами въ дверяхъ стоялъ самъ Овербекъ. Поэты слились, какъ одно пламя. Они познали другъ друга, какъзнакомые предвѣчные духи. Овербекъ показывалъ ему рисункиобразовъ изъ св. Письма. Когда черезъ часъ мы разстались съ нимъ, Мицкевичъ сказалъ прерывающимся голосомъ, точно ему мѣшало сильное біеніе сердца: я не зналъ, на что смотрѣть, на него или на его картины?» И позже, по свидѣтельству Сатлера, онъ утверждалъ, что въ картинахъ Овербека ему чудились откровенія древнихъ пророковъ. Эта живопись такъ гармонировала съ образами «Вѣчнаго Города». Не разъ, разсказываетъ тотъ же Сатлеръ: въ лунныя ночи мы отправлялись на старый форумъ Колизея. Тамъ онъ сидѣлъ скромно, какъ пилигримъ, подъ деревяннымъ крестомъ, стоящимъ на серединѣ арены, и сосредоточивался въ себѣ, какъ будто пораженный видомъ львовъ и тигровъ, которые по мановенію Нерона бросались пожирать христіанъ...
Молодой графъ Владиславъ Замойскій встрѣтился въ это время въ Римѣ съ Мицкевичемъ, почитателемъ котораго онъ былъ уже давно. Его поражала и раньше трезвость политическихъ взглядовъ поэта, высказанныхъ въ полемической статьѣ противъ наивнаго варшавскаго политиканства (въ предисловій 1829 г.). Теперь въ Римѣ глубокое впечатлѣніе на Замойскаго произвели вѣра и набожность Мицкевича. «Вѣра его, привязанность къ церкви, утвержденіе черезъ вѣру въ любви къ родинѣ: все это внушило мнѣ впервые мысль, что не такъ трудно, какъ казалось, согласить самыя горячія чувства поляка съ равно горячей любовью къ церкви и ревностнымъ соблюденіемъ ея наставленій». (Jenerał Zamoyski. Poznań». 1910. I. 325).
Мицкевича все больше тянуло изъ блестящихъ гостиныхъ къ немногимъ людямъ, настроеннымъ такъ же, какъ онъ. Это были больные и уже порывавшіе свои земные счеты люди, ксендзъ
