Дождемъ и туманомъ Италія встрѣтила путешественниковъ, которымъ пришлось то спускаться съ горъ Швейцаріи пѣшкомъ, то плыть по озеру на простой лодкѣ, покрытой полотномъ. Толь ко въ концѣ сентября добрались до Милана. Письма Одынца изъ Милана полны описаніями чудесъ искусства, впечатлѣніями уличной жизни веселой итальянской толпы, разсказами о театрѣ, но самаго важнаго для насъ, какъ относился ко всему этому Мицкевичъ, мы тщетно стали бы искать здѣсь. Отдѣльныя замѣчанія наивнаго и восхищеннаго автора писемъ, въ родѣ того, что «даже Адамъ пришелъ въ восхищенье» или, что «Адамъ не заботится о томъ, чтобы непремѣнно увидѣть все, на что стоить посмотрѣть», представляются современными событіямъ и указываютъ на то же сосредоточенное въ себѣ, мало доступное поверхпостнымъ внѣшнимъ впечатлѣніямъ настроеніе Мицкевича. Не знаю, откуда Хмѣлевскій почерпнулъ убѣжденіе, что Мицкевичъвъ Миланѣ былъ въ веселомъ настроеніи духа, поддава, дся мимолетнымъ впечатлѣніямъ и т. д. (II. 43); Владиславъ Мицкевичъ, какъ всегда, впадаетъ въ противоположную крайность и съ паѳосомъ говорить о громадномъ впечатлѣніи, которое производили на поэта памятники прошлаго (П. 53). По тѣмъ ничтожнымъ даннымъ, которыя относятся къ этому времени, мож-но было бы нарисовать, вѣрнѣе, картину какой то душевной апатіи, охватившей Мицкевича. Такъ, онъ никому изъ пріятелей не писалъ, предоставивъ эту обязанность Одынцу, не создавалъ, повидимому, и никакихъ литературныхъ плановъ. Но зато, какъ это было въ Одессѣ при такихъ же условіяхъ, какъ это повторилось потомъ въ Познани при томъ же настроеніи душевной усталости и анатіи, Мицкевичъ тянулся къ женщинамъ. По дорогѣ изъ Милана въ Верону онъ встрѣтилъ въ лицѣ одной изъ своихъ спутницъ по дилижансу красивую молодую итальянку, которая уже успѣла узнать отъ Одынца, «что онъ поэтъ, и притомъ великій». Поэтому «съ обѣихъ сторонъ, прибавляетъ Одынецъ, есть стимулы для оживленной бесѣды, въ которую я рѣдко вмѣшиваюсь, предоставивъ ихъ самимъ себѣ». Какъ далеко зашли эти разговоры, сказать трудно, но Мицкевичъ сильно ревновалъ Одынца къ прекрасной Рахели (Listyz podróży II. 130), и тотъ, наконецъ, пустился осматривать Достопримѣчательности попутныхъ мѣстностей въ одиночествѣ. Въ Vicenza Адамъ вернулся только послѣ 11 часовъ, былъ съ синьорой Рахелей въ театрѣ (Н. 137). Такъ, проѣхавъ черезъ Падую,
