Страница:Адам Мицкевич.pdf/44

привели ни къ чему, но они создавали приподнятую умственную и нравственную атмосферу въ самыхъ интеллигентныхъ кругахъ Польши и Литвы. Масса помѣщиковъ оставалась, однако, глуха къ этимъ требованіямъ; крѣпостниковъ всегда и вездѣ больше, чѣмъ дѣятелей освобожденія. Дѣдушка Ходзьки, сумѣвшій при наличности нѣсколькихъ хатъ всегда имѣть деньгу въ кованомъ ларцѣ и воспѣтый такъ идиллически внукомъ, представляетъ образецъ того хозяйства, которое вели люди, чуждые „ завиральныхъ идей". Поклонники благочестивыхъ іезуитовъ, простодушные въ своемъ міровоззрѣніи, эти „помѣщики предавались страсти къ обогащенію и угнетали народъ, заставляя его работать безплатно и какъ можно больше“. Такъ негодуетъ одинъ изъ польскихъ эмигрантовъ, Элленіушъ, поселившійся послѣ 1831 г. въ Парижѣ, членъ демократической партіи, который, пожалуй, не прочь былъ и преувеличить народную тяготу. Но, нѣтъ сомнѣнія, общій уровень интересовъ и нравственнаго развитія помѣстной шляхты не былъ высокъ. Литовскія губерніи были порядочнымъ захолустьемъ. „Страшный переворотъ въ политическихъ отношеніяхъ не оказалъ особенно глубокаго вліянія на общество, — утверждаетъ г. Ивашкевичъ въ своемъ интересномъ изслѣдованіи о Литвѣ въ 1812 году; — онъ не вырвалъ широкихъ массъ шляхты изъ состоянія индиферентизма и партикуляризма, въ какое онѣ были погружены. Прежде всего хотѣлось поскорѣе покончить съ переходнымъ положеніемъ, въ какомъ находилась провинція. Впрочемъ, къ новымъ условіямъ жизни примѣнились довольно скоро. Попрежнему шляхта была занята своими мелкими дѣлишками, праздной болтовней, страсть къ которой еще усилилась съ упраздненіемъ политической жизни. Кромѣ того, она нашла неисчерпаемый источникъ для споровъ и конкуренціи въ т. наз. „эксдивизіяхъ“ (раздѣлахъ имѣнія должника между кредиторами ) значительныхъ состояній, которыя случались тогда не рѣдко: это давало и доходъ. Скупали также за безцѣнокъ имѣнія, жалованныя русскимъ сановникамъ, которые часто охотно сбывали съ рукъ свои имѣнія “. Итакъ, пробужденная умственная жизнь въ столицахъ и старина въ глубинѣ провинціи— вотъ картина, которую рисуютъ наши источники. Однако, какъ мы видѣли, волны событій докатывались до самыхъ глухихъ мѣстъ. Двѣнадцатый годъ всколыхнулъ всю Польшу и Литву. Умственная жизнь получила большой толчокъ, и общество стало гораздо доступнѣе для лозунговъ народности, которые ис-