Страница:Адам Мицкевич.pdf/435

вѣку. Такъ и чуткая скорбь, и страстныя проклятія, и нѣжное состраданіе эротики Сонетовъ были откровеніями для молодежи. Мохнацкій чутьемъ угадывалъ, что Сонеты создадутъ эпоху, что они представляютъ гораздо болѣе рѣзкій разрывъ съ прошлымъ, чѣмъ баллады, «Гражина», даже нравоучительная по замыслу поэма «Дѣды». Сонеты открывали новое пониманіе любви, новое отношеніе къ природѣ. «Всякія потрясенія въ литературномъ мірѣ», говорилъ Мохнацкій: «въ мірѣ, гдѣ такъ долго господствовала тишина, полезны. Мицкевичъ нарушилъ эту тишину, оказалъ вліяніе на міровоззрѣніе молодежи, и если когда-нибудь мы будемъ имѣть оригинальную поэзію и литературу, мы будемъ обязаны ими ему». Мицкевичъ читалъ эти отзывы въ Москвѣ, когда умъ его былъ занятъ новыми литературными замыслами. Пока публика недоумѣвала, а романтики и классики рвали другъ друга на клочки изъ за сонетовъ, поэтъ далеко ушелъ отъ эротики и отъ поэзіи природы. Онъ опять взялъ «бардонъ» Оссіана, чтобы въ лагерѣ враговъ спѣть страшную пѣсню мести, и только, чтобы отпихнуться отъ докучливыхъ приставаній классиковъ, бросилъ имъ въ лицо ядовитую сатиру. Обратимся къ московскому періоду въ жизни литовскаго барда. Это особенно важная эпоха въ его жизни. Здѣсь созрѣвалъ Конрадъ, родившійся въ кельѣ Базиліанскаго монастыря. Здѣсь онъ томился въ поискахъ отвѣта: какъ спасти свой народъ. Этотъ отвѣтъ онъ хотѣлъ дать въ «Конрадѣ Валленродѣ», но онъ не удовлетворилъ его самого.