ственнымъ для русскаго путешественника 20 - ыхъ годовъ подъемомъ патріотическихъ чувствъ: «Давно ли тому, что послы хановъ требовали отъ русскихъ дани и что гордые наши Іоанны еще били челомъ преемникамъ Батыя! Все измѣнилось! Прекрасная Таврія, искони добыча сильнаго, наконецъ подъ пятою Россіи». Эти чувства, конечно, были чужды польскому поэту-изгнаннику. Скорѣе въ немъ пробудились бы иныя воспоминанія, иныя настроенія, но, какъ я уже говорилъ выше, всякій политическій элементъ отсутствуетъ въ «Крымскихъ сонетахъ». Зато описаніями Муравьева-Апостола Мицкевичъ пользовался широко и бралъ тѣ же картины, что и тотъ.
Какъ и Муравьева- Апостола, польскаго поэта поражаетъ прежде всего картина запустѣнія и разрушенія. Все исчезаетъ, «время сокрушило узилище» молодыхъ невольницъ, но — увы! и ихъ дни миновали, и онѣ не воспользуются свободой. Этотъ мотивъ проходитъ и черезъ шестой сонетъ, посвященный общей картинѣ Бахчисарая и удивительно передающій настроеніе человѣка, созерцающаго непрерывную струю фонтана тамъ, гдѣ все живое уже исчезло. «Обширны еще, но уже пусты владѣнія Гиреевъ! Саранча облетаетъ, змѣя обвиваетъ крылечки и сѣни, гдѣ обивали пороги своими головами паши, и софы, троны могущества, нріюты любви. Взбираясь сквозь рѣшетки разноцвѣтныхъ оконъ на глухіе стѣны и своды, растеніе занимаетъ во имя природы созданіе людей и пишеть письменами Валтасара: «Разрушенье». Въ серединѣ залы сосудъ, высѣченный изъ мрамора: это — фонтанъ гарема. Онъ цѣлъ до сихъ поръ, жемчужныя слезы точитъ и вопіетъ въ пустынѣ: гдѣ ты, о, любовь, могущество и слава? Вы должны переживать вѣка, а воды источника струятся. О, позоръ, вы миновали, а источникъ уцѣлѣлъ!» — «Все безмолвствуетъ въ обители смерти, и оглашаеть пустыню одинъ только шумъ источниковъ, текущихъ въ каменныя чаши!» восклицаетъ Муравьевъ-Апостолъ. Но какъ онъ далекъ по своему настроенію отъ Мицкевича. Его описаніе безмолвія и тишины, которое едва ли не вдохновило польскаго поэта, кончается не размышленіемъ преходящихъ суетахъ міра, а слѣдующимъ простодушнымъ замѣчаніемъ: «Однакоже не лучше ли, какъ говорятъ добрые люди, помолиться Богу да лечь спать...» VI сонетъ сохранился въ «альбомѣ» Мошинскаго. Слѣдовательно, онъ былъ написанъ, вѣроятно, въ Крыму, а въ такомъ случаѣ, какъ указано выше, книжка Муравьева
