краски подъ саваномъ мрака, тогда въ моемъ разгорѣвшемся окѣ (w mém spiekłém okie, въ моихъ разгоряченныхъ глазахъ), какъ въ разбитомъ зеркалѣ, мелькаютъ привидѣнія (mary, призрачные образы) лѣсовъ, долинъ и скалъ. Спитъ земля, но мнѣ не спится. Кидаюсь въ лоно морское. Черный, вздутый валъ стремится къ берегу; склоняюсь къ нему челомъ, протягиваю руки. Волна разламывается надъ головой, меня окружаетъ хаосъ; жду, пока мысль, какъ челнъ, попавшій въ водоворотъ, завертится и на мгновеніе погрузится въ забвеніе ». Въ этомъ сонетѣ передъ нами одинъ моментъ изъ поѣздки по Крыму: бѣшеная скачка, остановка у морского берега, прыжокъ въ море. Плавная и спокойная форма сонета не соотвѣтствуетъ приподнятому, нервному настроенію его, обуревающей поэта тревогѣ, желанію задурманить меня (odurzyć się) скачкой, забыться на мигъ подъ волной, расколовшейся надъ головой. Въ непосредственности настроенія, кажется, нельзя дальше итти, а между тѣмъ едва ли этотъ сонетъ написанъ подъ непосредственнымъ впечатлѣніемъ отъ Байдаръ. Его нѣтъ въ «альбомѣ Мошинскаго», что можетъ служить лишь косвеннымъ указаніемъ на время написанія сонета. Важнѣе, мнѣ кажется, непольское выраженіе «mnie snu niema», которое встрѣчается здѣсь. Это руссицизмъ, проникшій въ поэзію Мицкевича, вѣроятнѣе всего, подъ вліяніемъ постояннаго общенія съ русскими. Самая картина неясна: отъ Байдаръ до моря вовсе не такъ близко, спускъ былъ бы, во всякомъ случаѣ, такъ крутъ, что скакать къ морю бѣшено на конѣ едва ли было возможно. Но поэтъ своимъ воображеніемъ создалъ такую яркую, живую картину, что, кажется, будто она создана подъ непосредственнымъ впечатлѣніемъ пережитого. Между тѣмъ черты ея такъ общи, что ничего характернаго для Байдарскихъ воротъ здѣсь нѣтъ. Почему именно къ Байдарамъ Мицкевичъ пріурочилъ эту бурную скачку къ морю? Не потому ли, что здѣсь вдругъ открывается широкая перспектива моря и къ морю потянуло поэта. Въ какомъ случаѣ у него осталось только общее воспоминаніе о Байдарахъ, и Мицкевичъ какъ бы самъ свидѣтельствуетъ о позднемъ происхожденіи сонета, который представляется на первый взглядъ такимъ непосредственнымъ. Для характеристики творчества Мицкевича этотъ фактъ, я думаю, не лишенъ значенія.
Такое же впечатлѣніе непосредственности производить сонетъ
