этой разобранной выше элегіей и немного циничнымъ сонетомъ цѣлая идейная пропасть. Госпожа Собанская оказалась плохой подругой сердца, но то, что она могла дать, физическое обаяніе, она дала. Поэтъ влюбленъ, но уже и тѣни того настроенія нѣтъ въ этомъ сонетѣ. И естественно вслѣдъ за этимъ охлажденіе, можетъ быть, взаимное, можетъ быть, вызванное какимънибудь грубымъ намекомъ нечуткой и недоброй кокетки. Наступаетъ разрывъ, воспѣтый въ сонетѣ «Прощаніе», который не безъ жестокости посвященъ Д. Д. Издатель сонетовъ, В. Брухнальскій, напоминаетъ восторженный отказъ Петрарки воспѣть Лауру: сколько разъ онъ ни начиналъ, и перо, и рука, и разумъ его останавливались передъ невыполнимостью этой задачи (XVIII сонетъ: Piu volte incominciai di scriver versi: Ma la penna e la mono e l'intelleto Rimaser vinti nel primiero assalto). Эти восторженныя строки Мицкевичъ перефразируетъ такъ, что получается особенно оскорбительный смыслъ. «Ты меня отталкиваешь?» спрашиваетъ онъ съ ироніей. «Или я уже потерялъ твое сердце? Но я никогда и не имѣлъ его! Или на защитѣ твоей стоить добродѣтель? Однако ты нѣжно любишь (pieścisz ) другого! Или потому, что я не даю тебѣ золота? Но я и прежде не Даваль его; однакоже обладалъ тобою. О, и не даромъ! Правда, драгоцѣнностей я передъ тобою не клалъ, но я покупалъ каждую твою ласку на вѣсъ моей души, спокойствіемъ жизни. Такъ почему же ты меня отталкиваешь? Праздный вопросъ. Теперь я открываю въ твоемъ сердцѣ новую алчность: ты хотѣла, оказывается, хвалебныхъ стиховъ! О, пустой дымъ похвалъ! Значить, изъ- за нихъ ты играешь счастьемъ и спокойствіемъ ближнихъ? Не купить музы! Я скользилъ на каждой риомѣ, когда шелъ на Парнасъ вѣнчать тебя лавровымъ вѣнкомъ, да и теперь, едва я вспомнилъ твое имя, сразу окостенѣлъ мой стихъ». Это былъ разрывъ, а на себя клевета: стихи, посвященные Собанской, особенно «Элегія», представляютъ настоящее сокровище въ польской поэзіи.
Кромѣ стихотвореній, носящихъ иниціалы Д. Д., есть нѣсколько другихъ, которыя, по всей вѣроятности, относятся къ ней же; на это указываетъ близость ихъ содержанія къ вышеразсмотрѣннымъ мотивамъ. Всѣ вмѣстѣ они образуютъ группу, чрезвычайно важную для изученія душевнаго склада и поэтическаго творчества Мицкевича въ такую переходную для него эпоху,
