соловей. «E tutta notte par che m'accompagne, e mi rammente la mia dura sorte», съ отчаяньемъ восклицаетъ Петрарка.
Таковъ великій учитель всѣхъ влюбленныхъ поэтовъ. Природа, раскрывшаяся христіанской поэзіи, и личность, воспитанная на высокихъ идеалахъ древности, универсализмъ новой культуры и индивидуализмъ современнаго человѣка: все это есть у Петрарки, и все это выражено прекрасно.
Мицкевичь по своей натурѣ былъ очень далекъ отъ той мечтательной любви, которой жилъ и довольствовался въ продолженіе многихъмногихъ лѣтъ Петрарка. Его чувство было всегда дѣятельно, требовало примѣненія къ жизни, и душа его томилась особенно отъ невозможности проявить всю энергію чувства. И томленіе его въ годы увлеченія Марылей происходило совсѣмъ отъ иныхъ причинъ, чѣмъ у Петрарки. Характеренъ тотъ инстинктъ, который заставилъ Мицкевича найти у Петрарки немногія родственныя ему струны. Онъ заимствуетъ какъ разъ тѣ сонеты, въ которыхъ итальянскій поэтъ сумѣлъ воплотить свое реальное чувство. Это уже приведенный мною сонеть о вечерѣ и утрѣ. Сличеніе оригинала съ подражаніемъ обнаруживаетъ, однако, какъ и въ этомъ случаѣ Мицкевичъ былъ ближе къ реальному. Вотъ сонетъ Мицкевича: «Солнце сверкаетъ на востокѣ въ вѣнкѣ огненныхъ тучъ, а на западѣ омрачаеть свое блѣдное лицо мѣсяцъ; роза обращаетъ велѣдъ за солнцемъ свои развернутыя почки, фіалка стоитъ колѣнопреклоненная, согнувшись подъ каплями утренней росы. Въ окнѣ сверкнула Лаура. И я всталъ на колѣни на крыльцѣ, а она, теребя сплетеніе своихъ золотыхъ косъ, сказала: «Почему уже съ утра печальны ваши очи, о, мѣсяць и фіалка и ты, мой возлюбленный?» Вечеромъ пришлось насладитьСЯ новымъ зрѣлищемъ. Возвращается мѣсяцъ, его лицо полно и румяно, фіалка подняла листки, отрезвленные мракомъ. Снова стала въ окнѣ моя возлюбленная, еще въ болѣе прекрасномъ платьѣ и съ болѣе веселыми глазами. А я снова стою на колѣняхъ у ея ногъ и такъ же печаленъ, какъ утромъ». Поэтическій аппаратъ въ этомъ сонетѣ петрарковскій: розы, фіалки, нѣтъ только соловья. Но чувство гораздо правдивѣе, и сравненія менѣе изысканы. «Утро для меня болѣе счастливое время», говорить Петрарка и продолжаетъ: «Въ это время я вижу, какъ одновременно встаютъ два солнца, столь похожія другъ на друга красотою и блескомъ, что самое небо
