Эротика Мицкевича на югѣ Россіи и болѣе ранняго времени.
Въ концѣ 1826 года, уже въ Москвѣ, вышелъ новый сборникъ стихотвореній Мицкевича, заключавшій въ себѣ сонеты. Въ значительной своей части, — можно сказать, почти весь, — онъ передаетъ переживанія поэта на югѣ Россіи, въ Одессѣ и въ Крыму. Другой вопросъ — когда были написаны самые сонеты? Этотъ вопросъ разрѣшался разно, и въ настоящее время доминируетъ взглядъ, что въ числѣ эротическихъ сонетовъ сборника 1826 года тѣ, которые посвящены Марылѣ, восходятъ еще къ, ковенскому и виленскому творчеству Мицкевича; другіе, говорящіе о горячей чувственной страсти, имѣютъ въ виду г-жу Собанскую или другую одесскую красавицу; что же касается Крымскихъ сонетовъ, то они передаютъ живыя крымскія впечатлѣнія Мицкевича, но написаны уже въ Москвѣ. Такова точка зрѣнія, усвоенная Третякомъ, Хмѣлевскимъ и др. Принять ее, по моему мнѣнію, можно далеко не цѣликомъ: часть сонетовъ, дѣйствительно, восходитъ къ ковенскому періоду въ жизни Мицкевича, но это какъ разъ не тѣ, которые посвящены Марылѣ. Что же касается ихъ, то, мы знаемъ, что любовь къ Марылѣ, можетъ быть, уже переродившаяся въ любовь воображенія, еще долго отзывалась въ его поэзіи: и въ Одессѣ и за границей.
Какъ мы знаемъ изъ мемуаровъ Аера, самое воспоминаніе о Марылѣ вызывало у Мицкевича припадокъ неудержимой тоски. Это было уже въ Одессѣ. Въ Крымскихъ сонетахъ онъ вспоминаетъ о Литвѣ, мечтаетъ услышать голосъ оттуда. Психологически ничто не препятствуетъ отнести всѣ сонеты, посвященные Марылѣ, къ одесскому періоду въ жизни поэта. Однако, возражаютъ на это, Мицкевичъ переживалъ здѣсь совсѣмъ другого рода увлеченія. Развѣ могли уживаться рядомъ съ ними болѣзненныя, нѣжныя воспоминанія о Марылѣ. Въ настоящее время, когда съ исторіи отношеній его къ Ковальской сорвана «одежда невинности» (niewinności szata), мы знаемъ, что самая жгучая страсть къ Ковальской не препятствовала Мицкевичу переживать муки Густава и писать безумно тоскливыя письма самой Марылѣ, Зану и Чечоту, и въ то же время, какъ ниже увидимъ,
