лигенція, въ видѣ низшихъ чиновниковъ: вотъ первые читатели и поклонники Мицкевича, расхватавшіе его сборникъ и сразу сдѣлавшіе его главой новой школы. Зато хранители традицій были возмущены. Старикъ Снядецкій, повидимому, не сумѣлъ скрыть своего гнѣва въ присутствіи самого поэта. Стихи Мицкевича перепечатывали польскіе журналы; публика желала увидѣть поскорѣе второе изданіе; въ Варшавѣ и Галиціи успѣхъ былъ тоже большой и шумный. Мицкевича прозвали польскимъ Вальтеръ - Скоттомъ. Публика нетерпѣливо ожидала продолженія балладъ. Уже въ ноябрѣ 1822 года было необходимо второе изданіе.
Послѣдняя зима въ Ковнѣ. Выходъ II тома. Арестъ.
(Осень 1822 - осень 1823 гг.).
Осенью 1822 года Мицкевичъ долженъ былъ вернуться въ Ковно. Его поѣздка за границу не удалась. О политической опасности, нависшей у него надъ головой, Мицкевичъ или зналъ отъ кого нибудь изъ расположенныхъ къ нему людей, или догадывался. Первое письмо за эту осень, которое мы знаемъ, написано еще изъ Вильны. Оно очень характерно по своему настроенію и свѣдѣніямъ, которыя сообщаетъ о біографіи поэта. „Поѣздка за границу полетѣла вверхъ ногами, пишетъ онъ Зану: и теперь всѣ мои усилія направлены къ тому, чтобы сдѣланные въ этомъ направленіи шаги вернуть назадъ и избѣгнуть грозящей опасности. Встрѣтились новыя затрудненія! Право, я убѣждаюсь теперь, что не судьба править міромъ, или что, по крайней мѣрѣ, эта судьба должна имѣть хорошіе глаза и разумъ, потому что просто невозможно лучше разсчитать всевозможныя непріятности для насъ. За это время удалили Козловскаго (замѣстителя Мицкевича, о которомъ визитаторомъ былъ данъ очень неблагопріятный отзывъ). Разумѣется это обстоятельство напомни-ло о моемъ существованіи университету; и потому отдано прика-заніе, чтобы я возвращался въ Ковно. Правда, мнѣ удалось перемѣнить отношеніе (къ Козловскому) ковенскихъ учителей, но рапортъ уже пошелъ къ попечителю, и, если Козловскій какъ нибудь не выпутается передъ правительствомъ, я долженъ буду ѣхать. Могъ бы отговориться болѣзнью, но чтожъ изъ этого выйдетъ?
