пѣсня далеко не чужда санитиментальности.“ Былъ я хозяйственнымъ человѣкомъ, когда былъ счастливъ, хвалили меня сосѣди, хвалилъ меня сѣдой отецъ. А теперь отецъ жалуется на меня, а я ни людямъ, ни Богу! Пусть себѣ зерно въ полѣ пропадаетъ, пусть крадутъ сѣно изъ стога, пусть сосѣдъ растащить копны, пусть себѣ стадо передушатъ волки. Нѣтъ уже, нѣтъ Марыли. Даетъ мнѣ отецъ хату, даетъ богатую утварь; уговаривали меня сваты, чтобы я взялъ въ домъ хозяйку. Нѣтъ ужъ, нѣтъ Марыли! Сваты не уговорили: не могу, нѣтъ, не могу! Знаю, отецъ, что дѣлать, пойду въ далекую дорогу; больше меня не найдете, хоть и искать станете. Не буду ужъ я на свѣтѣ! Пристану къ москалямъ, чтобы меня сейчасъ же убили. Нѣтъ ужъ, нѣтъ Марыли“. Искренность этихъ строкъ не подлежитъ сомнѣнію: и Мицкевичу сватали богатую невѣсту, и онъ мечталъ уйти въ далекую дорогу... Еще ни разу интимное чувство не вырывалось въ польской поэзіи (со временъ Кохановскаго) такъ просто и искренно, Какъ въ этомъ плачѣ Яна. Причитанія матери и подруги, конечно, были нужны Мицкевичу лишь для полноты картины; не въ нихъ заключался центр тяжести, да и не могъ поэтъ, разлученный со своею Марылей именно матерью ея, вложить ей въ уста дѣйствительно прочувствованныя жалобы. Онъ заимствовалъ кое - что изъ народныхъ причитаній, но, въ общемъ, изъ слащаваго и условнаго тона онъ не вышелъ. Прохожій выслушалъ всѣ эти плачи, вытеръ слезу и дальше пошелъ со своей баркой. Къ чему введеніе? Къ чему разговоръ посторонней женщины съ прохожимъ? Все это рамки для одной жалобы, плача Яна, но онѣ казались Мицкевичу народными и потому необходимыми.
Баллада „Я люблю это“ (To Iubie) и введеніе къ ней „Къ друзьямъ“ были написаны, какъ мы уже видѣли раньше, въ концѣ 1819 года, когда настроеніе поэта было тревожно и уныло, когда вѣра въ Марылю еще не была утрачена, но любовь къ ней уже не радовала поэта. Баллада основана на очень распространенномъ среди католическаго люда вѣрованіи въ загробное странствованіе души, совершившей грѣхъ и получающей искупленіе въ чистилищѣ, когда этотъ грѣхъ заглаженъ соотвѣтствующимъ поступкомъ живого человѣка. При жизни сынъ ударилъ своего отца: послѣ смерти онъ бродитъ по землѣ, какъ призракъ, и, наконецъ, онъ получаетъ ударъ отъ собственнаго сына: онъ искупленъ. Дѣ-
