шимъ почтеніемъ. Еще въ 1812 году ксендзъ Яронскій издалъ въ Краковѣ трактатъ „О философіи“, въ которомъ были изложены, правда, не изъ первыхъ рукъ, основные принципы Кантовской теоріи познанія. Послѣ 1816 года виленскіе позитивисты открываютъ походъ противъ Канта, какъ и противъ нѣмецкаго роман-тизма, и характерная вещь, что первый голосъ въ этомъ спорѣ принадлежалъ опять таки Яну Снядецкому. Правда, сочиненіе Снядецкаго, посвященное Канту, вышло лишь въ 1821 году „иждивеніемъ студентовъ Виленскаго университета“, но, навѣрное, въ Вильнѣ давно уже знали объ отрицательномъ отношеніи мѣстнаго свѣтила науки къ кенигсбергскому мудрецу, котораго онъ безъ церемоніи считалъ шарлатаномъ, нарочно облекающимъ старыя теоріи въ темный, непонятный языкъ и сбивающимъ съ толку слабыя головы. Осенью 1818 года въ сентябрской книжкѣ „Всеобщей женевской библіотеки“ Мицкевичъ наткнулся на статью о Кантѣ, заключающую обзоръ его жизни и ученія. Эту статью онъ и изложилъ на собраніи филоматовъ въ февралѣ того же учебнаго года (1818—1819) вмѣстѣ съ нѣсколькими другими статьями. Но въ то время, какъ всѣ остальныя статьи журнала вызываютъ съ его стороны извѣстные отзывы: напр., восторженный о Вольтеръ Скоттѣ, сдержанно отрицательный о кое какихъ другихъ, о Кантѣ Мицкевичъ не рѣшается высказать свое мнѣніе и просто пересказываетъ журнальную статью, впрочемъ, не обнаруживая большого пониманія Кантовскаго ученія о формахъ мышленія. Съ противнымъ мнѣніемъ М. Шійковскаго (Bibl. Warsz. 1910. № 4) я никакъ не могу согласиться и не вижу ни одного признака того, что Мицкевичъ уже ранѣе зналъ Канта. Да холоденъ онъ къ нему остался и года два спустя; когда вышла грозная критика Снядецкаго, Мицкевичъ соглашался съ нимъ, что „во всякомъ случаѣ Кантъ небезопасенъ“.
Другое дѣло Шиллеръ. Какъ и съ Марылей, съ нимъ познакомилъ Мицкевича Занъ. Конечно, и раньше онъ читалъ въ переводахъ баллады нѣмецкихъ романтиковъ, но объ обращеніи въ новую вѣру самъ поэтъ разсказывалъ впослѣдствіи слѣдующее: „Въ эту пору поэтическая клѣточка въ его мозгу, какъ онъ выражался (разсказываетъ Одынецъ въ своихъ „Письмахъ съ дороги“, т. I, стр. 354—356 ), начала принимать новыя формы. Первымъ, хотя и безсознательнымъ, двигателемъ въ этомъ направленіи былъ Т. Занъ... Онъ писалъ множество стиховъ, о печатаніи кото-
