Я приехал на дачу. Звучат,
Скучают в пыльных чехлах скрипки.
Осень готовит крепкий чай
Из золотого цвета липы.
— Валентина, — поют глупые скрипки, —
Мы тебя вышли встречать. —
Но поезд ушёл в облака, в поля,
И нет никого, кроме сверчков
Да начальника станции.
Да начальника станции.Высоко
О ней сетуют тополя.
— Кто Валентина? — думаю я, —
Облако?
Облако?Рельсы?
Облако? Рельсы?Или песок?.. —
Идут хозяйки. Их платья с розами,
С разводами, открывая ноги и плечи,
Говорят, что под кожей розовой
То же солнце и тот же вечер,
Что в крови их даже цена звёзд
Должна быть точно отмечена.
Закат.
Закат.Мускулистое тело на песке,
Да круги по воде, и невольно кажется,
Что моё сердце в её руке
Лежит, как простая ракушка.
Под лёгкой скорлупкой защиты нет,
Воздух жужжит в створках,
И слепит тяжёлый, бронзовый свет,
Благоуханный и горький.
Солнце в могучих звуках труб
Как некогда из Спарты ветер,
И ракушкой ты коснулась губ
Самых прекрасных на свете.
В Германии пел и шатался дуб,
Но Фауст тебя не встретил.
Сам я, как глупая скрипка, сейчас
Пою, томясь: — Валентина, —
И падает ракушка в чёрную грязь,
И в створки вбирается тина.
Вечер длинный, спокойный час.
— Валентина, Валентина.
Зачем же скрипки поют в саду
Под тихий дождь ваше имя?
Чего я хочу? Чего я жду?
Зачем я тоскую с ними?
Но голос, полный прохлады, в ответ:
— Ты приехал сюда по ошибке,
Ты меня не встретишь,
Ты меня не встретишь,и меня нет,
Я — лишь пыльное тело скрипки.