Подъ роднымъ кровомъ
авторъ Генрихъ Гейне (1797—1856), пер. Д. Д. Минаевъ (1835—1889)
Оригинал: нем. «Von Harburg fuhr ich in einer Stund'…» (Deutschland. Ein Wintermärchen, XX). — Изъ сборника «Новыя стихотворенія». Источникъ: Д. Д. Минаевъ. На перепутьи. — СПб.: Изданіе книгопродавца-типографа Б. Н. Плотникова, 1871. — С. 249—251..

Подъ роднымъ кровомъ.


(Изъ Гейне.)


[249]

Воздухъ лѣтняго вечера тихъ былъ и свѣжъ…
Въ городъ Гамбургъ пріѣхалъ я къ ночи;
Улыбаясь, смотрѣли съ небесъ на меня
Звѣздъ блестящія, кроткія очи.

Мать старушка меня увидала едва,
Силы ей въ этотъ мигъ измѣнили,
И, всплеснувши руками, шептала она:
„Ахъ, дитя мое! Ты ль это, ты ли?

„Ахъ, дитя мое! ровно тринадцать ужъ лѣтъ
10 Какъ тебя не видала я!.. Слушай:
Вѣдь съ дороги ты голоденъ, вѣрно, теперь,
Такъ садись поскорѣй и покушай.

„У меня, милый мой, есть и рыба и гусь,
Апельсины есть… Хочешь чего же?“ —
15 — „Такъ давайте мнѣ рыбу и гуся на столъ,
Апельсиновъ давайте мнѣ тоже.“


[250]

И когда я съ охотою ужинать сталъ,
Мать съ восторгомъ меня угощала
И теряясь и путаясь часто въ словахъ,
20 За вопросомъ вопросъ предлагала:

„Ахъ, дитя! На чужой сторонѣ, можетъ быть,
Дни твои были горьки и тяжки…
Хороша ли хозяйка-жена у тебя
И умѣетъ ли штопать рубашки?“

25 — „Рыба, милая матушка, очень вкусна,
Но безъ словъ нужно ѣсть это блюдо,
А не то — подавиться я костью могу,
Такъ вы мнѣ не мѣшайте покуда.“

Только съ вкусною рыбой управился я,
30 Какъ увидѣлъ и гуся съ ней рядомъ,
Вновь разспрашивать матушка стала меня,
Вновь вопросы посыпались градомъ:

„Ахъ, дитя мое! Гдѣ же привольнѣе жить —
У французовъ, иль дома? И кто же
35 Изъ различныхъ народовъ, которыхъ ты зналъ,
Для тебя по душѣ и дороже?“

— „Гусь нѣмецкій, родимая, очень хорошъ,
Но французы гусей начиняютъ
Лучше нѣмцевъ; къ тому же и соусы ихъ
40 Аппетитъ мой скорѣй возбуждаютъ.“

Апельсины за гусемъ явились вослѣдъ,
Заявляя свое мнѣ почтенье,

[251]

И такъ сладки казались, что я ихъ тогда
Выше всякаго ставилъ сравненья.

45 Мать распрашивать снова пустилась меня,
Несдержимая въ добрыхъ порывахъ,
И, болтая со мною, коснулась она
Да вопросовъ весьма щекотливыхъ:

„Ахъ, дитя мое! Мнѣ разскажи, наконецъ,
50 Каковы у тебя „убѣжденья?“
Все по прежнему занятъ политикой ты?
Ты какого въ политикѣ мнѣнья?“

— „Апельсины прекрасны, родная моя,
Апельсины прекрасны, безспорно…“
55 И когда проглотилъ ароматный ихъ сокъ,
Я отбросилъ ихъ корки проворно.