Память
авторъ Николай Степановичъ Гумилёвъ
Изъ сборника «Огненный столпъ». Источникъ: Николай Степановичъ Гумилёвъ. Огненный столпъ. — Петербургъ - Берлинъ: Petropolis, 1922. — С. 9—12.

[9]
ПАМЯТЬ

Только змѣи сбрасываютъ кожи,
Чтобъ душа старѣла и росла.
Мы, увы, со змѣями не схожи,
Мы мѣняемъ души, не тѣла.

Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, какъ подъ уздцы коня,
Ты разскажешь мнѣ о тѣхъ, что раньше
Въ этомъ тѣлѣ жили до меня.

Самый первый: некрасивъ и тонокъ,
Полюбившій только сумракъ рощъ,
Листъ опавшій, колдовской ребенокъ,
Словомъ останавливавшій дождь.

[10]


Дерево, да рыжая собака,
Вотъ, кого онъ взялъ себѣ въ друзья,
Память, Память, ты не сыщешь знака,
Не увѣришь міръ, что то былъ я.

И второй… любилъ онъ вѣтеръ съ юга,
Въ каждомъ шумѣ слышалъ звоны лиръ.
Говорилъ, что жизнь — его подруга,
Коврикъ подъ его ногами — міръ.

Онъ совсѣмъ не нравится мнѣ, это
Онъ хотѣлъ стать богомъ и царемъ,
Онъ повѣсилъ вывѣску поэта
Надъ дверьми въ мой молчаливый домъ.

Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрѣлка,
Ахъ, ему такъ звонко пѣли воды
И завидовали облака.

Высока была его палатка,
Мулы были рѣзвы и сильны,
Какъ вино, впивалъ онъ воздухъ сладкій
Бѣлому невѣдомой страны.

[11]


Память, ты слабѣе годъ отъ году,
Тотъ ли это, или кто другой
Промѣнялъ веселую свободу
На священный долгожданный бой.

Зналъ онъ муки голода и жажды,
Сонъ тревожный, безконечный путь,
Но святой Георгій тронулъ дважды
Пулею нетронутую грудь.

Я — угрюмый и упрямый зодчій
Храма возстающаго во мглѣ,
Я возревновалъ о славѣ Отчей
Какъ на небесахъ, и на землѣ.

Сердце будетъ пламенемъ палимо
Вплоть до дня, когда взойдутъ, ясны,
Стѣны Новаго Іерусалима
На поляхъ моей родной страны.

И тогда повѣетъ вѣтеръ странный —
И прольется съ неба страшный свѣтъ,
Это Млечный Путь расцвѣлъ нежданно
Садомъ ослѣпительныхъ планетъ.

[12]


Предо мной предстанетъ, мнѣ невѣдомъ,
Путникъ, скрывъ лицо: но все пойму,
Видя льва, стремящагося слѣдомъ,
И орла, летящаго къ нему.

Крикну я… но развѣ кто поможетъ,
Чтобъ моя душа не умерла?
Только змѣи сбрасываютъ кожи,
Мы мѣняемъ души, не тѣла.