Офицер
автор Дмитрий Борисович Кедрин
Опубл.: 1943. Источник: az.lib.ru

 Дмитрий Кедрин

 Офицер

----------------------------------------------------------------------------
 М., Правда, 1990
----------------------------------------------------------------------------

 Нас подбили.
 Мы сели в предутренний час
 Возле Энска...
 Кто мог нам помочь?
 Одноглазый прожектор преследовал нас
 И зенитки клевали всю ночь.

 Я не знаю:
 Как наш самолет сгоряча
 Сделал этот последний прыжок?..
 Перебитую ногу с трудом волоча,
 Летчик встал
 И машину поджег.

 Кровь бежала ручьем по его сапогу,
 Но молчал он,
 Кудряв и высок.
 И решили мы с ним
 Не сдаваться врагу:
 Лучше - смерть.
 Лучше - пуля в висок.

 У лесного болотца
 Средь ветел густых
 Инвентарь подсчитали мы наш:
 Нож,
 Кисет с табаком,
 Бортпаек на двоих -
 Вот и весь наш нехитрый багаж.
 Мы склонились над картой,
 Наш чайник остыл.
 Мы следы от костра замели.
 Кое-как смастерил я для друга костыль,
 Вещи взял и промолвил:
 "Пошли".

 Мимо сёл и дорог
 Мы брели стороной.
 Шли неделю,
 А фронт еще - где.
 Нас не компас,
 Нас сердце вело по родной
 Путеводной кремлевской звезде.

 А идти еще долго.
 Не близок наш путь.
 В дальний тыл мы слетели к врагу.
 Николай стал садиться в пути отдохнуть.
 "Подожди, - говорил, -
 Не могу..."

 На привалах сперва мы пивали чаек.
 Но хоть сытной была наша снедь,
 Вышел день -
 И доели мы с ним бортпаек...
 А нога его стала чернеть.

 Он, бредя с костылем, бормотал:
 "Чепуха".
 Но я знал:
 Выдыхается он.
 Горсть в ладонях растертого прелого мха;
 Вот и весь наш дневной рацион.

 Как-то раз
 В почерневших несжатых овсах
 (Горько пахнут поля этих лет)
 Показался седой ожиревший русак...
 Торопясь, я достал пистолет.
 Николай приподнялся,
 Задержал перед выстрелом он.
 "Погоди, - он сказал, -
 Может, в смертном бою
 Пригодится нам этот патрон..."

 Он шагал через силу,
 Небритый, в пыли,
 С опустевшею трубкой в зубах.
 В этот день мы последнюю спичку зажгли,
 Раскурили последний табак...

 "Видно, мне не дойти, - он сказал. -
 Я ослаб,
 Захворал, понимаешь...
 Прости.
 Отправляйся один.
 Тебе надобно в штаб
 Разведданные, друг, донести..."

 Как сейчас это вижу:
 Лежит он разут
 (Больно было ему в сапоге),
 И лиловые пятна гангрены ползут
 По его обнаженной ноге.

 Он лежит -
 И в глазах его тлеет тоска:
 Николай не хотел умирать.
 "Я мечтал, - говорит он, -
 Понянчить сынка,
 Успокоить на старости мать...

 Уходи же! -
 Он мне приказал еще раз. -
 Не ворчи.
 Ты с уставом знаком?"
 И тогда я впервые нарушил приказ
 И понес его дальше силком.

 Как я шел - я не помню!
 Звенело в ушах...
 Пересохло от жажды во рту...
 Я присаживался отдохнуть, что ни шаг...
 Задыхался в холодном поту...

 В эту ночь я увидел, как села горят.
 Значит, близко район фронтовой.
 Как я ждал,
 Чтобы первый советский снаряд
 Просвистал над моей головой.

 Вот в березу один угодил в стороне,
 Рядом грохнул второй у ручья...
 Я разрывы их слушал,
 И чудилось мне,
 Что меня окликают друзья.

 Полдень был.
 Я забрался в кустарник густой:
 Под огнем не пойдешь среди дня.
 Вдруг послышалось звонкое русское
 "Стой!" -
 И бойцы окружили меня...

 Сколько сдержанной нежности в лицах родных.
 Значит, смерть - позади!
 Это - жизнь!..
 "Дорогой!
 Мы добрались с тобой до своих, -
 Я шептал Николаю. -
 Очнись!"

 Я с земли его руку поднял,
 Но она
 Становилась синей и синей.
 И была его грудь холодна-холодна,
 Сердце больше не слышалось в ней...

 Гроб его,
 Караулом почетным храним,
 Командиры к могиле несли,
 И гвардейское знамя полка перед ним
 Наклонилось до самой земли.

 Это был мой товарищ.
 Нет, больше:
 Мой брат...
 Разве можно таких забывать?
 Я старухе его отослал, аттестат,
 Стал ей длинные письма писать.

 Я летаю.
 Я каждою бомбой дотла
 Разметаю блиндаж или дот.
 Пусть она,
 Как мужская слеза тяжела,
 Все сжигает,
 На что упадет.

 Возвращаясь с бомбежки,
 Я делаю круг
 Над могилою в чаще лесной:
 В той могиле лежит
 Мой начальник и друг,
 Офицер моей части родной.

 1943