ОПЯТЬ ПАДЧЕРИЦА И МАЧИХИНА ДОЧКА.
Жилъ старикъ со старухой. У нихъ была только одна дочь. Старуха умерла, а старикъ женился на другой. Отъ второй жены у него тоже родилась дочь. Старуха не любила падчерицу и все старалась погубить ее. Однажды старуха послала ее на рѣку мыть нитки и сказала ей: «смотри! если ты упустишь на дно нитки, то и не приходи домой!» Она пошла на рѣку, пустила на рѣку нитки; нитки поплыли по рѣкѣ, а она по берегу тихонько шла за ними. Нитки доплыли до лѣса и утонули. Она взошла въ лѣсъ и увидала избушку на курьихъ ножкахъ. Она и говоритъ: «избушка, избушка! стань къ лѣсу задомъ, ко мнѣ передомъ!» Избушка повиновалась. Падчерица взошла и увидала ягу-бабу. А у ней голова лежитъ въ одномъ углу избы, а ноги въ другомъ. Увидала ее баба-яга и говоритъ: «Фу, фу, фу! русскимъ духомъ пахнетъ. Что ты дѣвушка: дѣло пытаешь или отъ дѣла лытаешь?» Дѣвушка разсказала ей, что ее послала мать мыть нитки и сказала, что если она ихъ упуститъ, то чтобъ и не приходила домой. Яга-баба заставила ее топить баню. Дѣвушка спрашиваетъ ягу-бабу: «гдѣ же у тебя дрова?» А яга-баба отвѣчаетъ: «у меня дрова позади бани!» А эти дрова были человѣческія кости. Пошла дѣвка топить баню, натаскала костей и положила ихъ въ печь, но какъ ни старалась, не могла ихъ зажечь: кости только курились. Только она сидитъ да плачетъ и видитъ: къ ней прилетѣлъ воробей и говоритъ: «Не плачь, дѣвушка! А ты поди въ лѣсъ и набери тамъ дровъ и затопи печь!» Она такъ и сдѣлала. Потомъ пошла и говоритъ ягѣ-бабѣ, что она затопила баню. А яга-баба отвѣчаетъ: «теперь поди наноси воды рѣшетомъ!» Она пошла и думаетъ: какъ я буду носить воду рѣшетомъ? Опять прилетѣлъ воробей и говоритъ ей: «чего плакать? Замажь рѣшето-то глиной!» Она такъ и сдѣлала. Натаскала воды, пошла звать ягу-бабу въ баню, а яга-баба отвѣчаетъ ей: «поди въ баню! Я сейчасъ пришлю къ тебѣ своихъ дѣтей!» Она и пошла въ баню. Вдругъ видитъ, что къ ней въ баню ползутъ червяки, лягушки, крысы и всякія насѣкомыя. Она ихъ всѣхъ перемыла и перепарила. Потомъ пошла за бабой-ягой, вымыла ее. Потомъ и сама вымылась. Пришла она изъ бани, яга-баба и велѣла ей поставить самоваръ. Она поставила; напились чаю. Баба-яга и послала ее въ подполье. «У меня въ подвалѣ, говоритъ, стоятъ два сундука: красный и синій. Возьми себѣ красный!» Она такъ и сдѣлала, взяла красный сундукъ, пришла домой къ отцу. Отецъ обрадовался, открылъ сундукъ, а въ сундукѣ все были деньги.
Мачиха стала завидовать. Послала свою дочь къ бабѣ-ягѣ. Эта заставила ее топить баню костями. Вотъ прилетѣлъ къ ней воробей и говоритъ: «ты ступай въ лѣсъ и набери дровъ!» Она ударила его рукой: «уйди, говоритъ; я и безъ тебя знаю.» А сама не могла истопить бани. Потомъ яга-баба заставила ее носить воду въ рѣшетѣ. Опять прилетѣлъ воробей и говоритъ: «ты бы замазала рѣшето-то глиной». Она его опять ударила: «ступай, говоритъ; безъ тебя знаю.» А потомъ видитъ, что къ ней въ баню идутъ крысы, лягушки и всякія гадины; она половину ихъ передавила; а другія прибѣжали домой и пожаловались на нее своей матери. Пришла къ бабѣ-ягѣ и мачехина дочь. Баба-яга заставила ее поставить самоваръ. Та поставила. Послѣ чаю, баба-яга послала ее въ подвалъ и велѣла ей взять синій сундукъ. Она обрадовалась, побѣжала въ подвалъ, схватила сундукъ, прибѣжала домой. А ее за воротами встрѣчаютъ отецъ и мать. Вотъ она съ матерью и пошла въ чуланъ, открыла крышку у сундука. А въ немъ былъ жаръ: обѣ онѣ и сгорѣли.
