Коровин К. А. «То было давно… там… в России…»: Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
Кн. 2. Рассказы (1936—1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма
М.: Русский путь, 2010.
Новый год править
В Петербурге всегда торжественно встречали Новый год. В Новом году Петербург принимал праздничный вид. На Новый год чиновники получали награды, ордена, назначения и повышения по службе. С утра мчались по улицам сани с визитерами, браво ехали военные и кареты с ливрейными лакеями.
В сумрачном свете падал снег, и часто уличные фонари не гасились, — была какая-то особая прелесть в зимнем утре Северной столицы.
Чиновник особых поручений Федор Петрович Утюгов, проснувшись рано, посмотрел на себя в зеркало. Высунул язык и сказал:
— Ого! Язык обложен. Корюшка-то вчера была хороша, да и сига много съел. Нет, с сегодняшнего дня бросаю пить.
Одеваясь, он смотрел в окно на падающий снег. Зевнул и задумался.
— Иван! — крикнул он. — Дай содовой воды. Всегда чувствуешь себя тяжело после встречи Нового года. Где это список-то забельшился? — говорил он, разбирая бумаги. — Визиты делать надо… Ах, вот он.
Федор Петрович, одевшись, сел в кресло и, попивая глотками содовую воду, стал просматривать список. Потянулся к столу за пером…
— Нет-с… это надо сократить. С какой стати Еропкин? Нет, душечка, я к тебе не поеду, вычеркну… Хотя ты и лезешь, любезничаешь, уж так рад, так рад, когда меня видишь, а на стороне я слышал другое: говоришь, что я пью! Говоришь, да — говоришь! Вот я тебя и вычеркну и не поеду с визитом, хотя ты и действительный. И тебя тоже, Владимир Михайлович, вычеркну. Показываешь себя вегетарианцем: «Я вина не пью, немножко с водой…» А я-то вижу — тихоня, штукарь. И этого Павла Степановича вычеркну тоже. Себе на уме — из себя музыканта делает, петь учится, артист. Я же не говорю про себя ничего — чиновник, и только, а я тоже почти все оперы знаю. Конечно, главные мотивы. Не говорю… В любительских спектаклях не участвую. Не завиваюсь. Не показываю себя артистом, не подлаживаюсь к разным барынькам нужным… Я не карьерист, я служу. В девять часов утра я в департаменте.
Павел Павлович Сафронов. А! Ваше превосходительство, вам-то уж визит я должен сделать — вы начальник. Пойду, карточку оставлю, — думаю, что вы сейчас нездоровы, Новый год встречали. Вы теперь, наверное, огуречный рассол пьете, и доктор у вас сидит. Придете в департамент — у вас лицо пудрой засыпано будет. Целый месяц после праздников докладов принимать не будете. От вас только и услышишь: «Потом, потом…» Все же вы человек хороший, не осуждаете — кто выпил. И вино у вас Анжу сек[1] — приятное винцо — аромат.
Ну, следующий: Чихачев. Жена красавица. Одет с иголочки, лорнетку носит. Франт, эстет. Большую карьеру делает. В концертах, спектаклях--в первом ряду. Благотворительные базары. А я, дудки, к вам не поеду — вы выскочка и карьерист.
И Федор Петрович вычеркнул всех своих сослуживцев, кроме Сафронова.
— Пойду-ка я пройдусь по Мойке, а то как-то тяжело после вчерашнего. Мне Голощапов советовал — хороший он доктор — после такой встречи Нового года утром выпить коньяку. Но не могу — противно. Больше никогда пить не буду…
— Иван! Заверни бутылку коньяку.
Уходя, в коридоре, Федор Петрович положил в карман шинели завернутую бутылку.
Иван подал шинель.
Медленно шел Федор Петрович в ботиках по снегу. Был сумрачный петербургский день. Кое-где горели фонари. Пройдя на Карочную, он зашел в подъезд, где жил Сафронов, оставить карточку. Но хозяин сам отворил ему дверь:
— Вот рад. Пожалуйста, Федор Петрович.
В комнате было много народу. Посередине стоял большой стол с винами и закусками.
— Дорогой! У нас все еще встреча Нового года идет. Вот когда все допьем, то и спать. Позвольте вам коньячку для начала?
Хозяин взял в руки бутылку.
Взглянув на гостей, Федор Петрович увидал, что все, кого он вычеркнул, были у Сафронова. Выйдя в прихожую, он вынул из шинели бутылку коньяку, незаметно принес и поставил на стол.
— Ну вот, — сказал хозяин, — мы очень рады, что пришел с визитом наш милейший Федор Петрович, человек долга и службы. Мы здесь все сейчас в своей семье.
— А я-то как рад! Список составил, вышел всех поздравить, и вдруг такой случай — все здесь. Это и есть счастье Нового года.
— Знаете, мы теперь здесь все свои, друзья, — продолжал Сафронов. — Мы и спеть можем, и выпить. Никто не осудит. А вот если бы Сергей Юльевич пришел — благодарю… Хорошо, что не пришел.
— Позвольте, — сказал один из гостей, — а явись Худаков, что бы с нами было?.. Весь Петербург завтра бы знал, что мы еще спать не ложились.
— Выпьемте за счастливый год. Да минут невзгоды, недоразумения, ссоры, — поднял бокал хозяин.
— Я не пью, — неожиданно сказал Федор Петрович. Все как-то замолчали.
— Как — не пьете? — удивился хозяин. — Давно ли?
— С сегодняшнего утра.
— Почему же это вы так решили, дорогой? Ведь Новый год…
— А потому, что говорят про меня некоторые: «пьет».
— Ну, что выдумал, — заговорили сослуживцы, — это зря. Про всех говорят.
— Не советую бросать, — строго сказал хозяин.
— А почему? — почтительно спросил Федор Петрович.
— А потому, спросите вот всех, — плохо будет. Знаете, говорить начнут: хочет выделиться, себя показывает, себе на уме… Мало ли какие неприятности скажут.
— Верно, верно, — повторили кругом.
— Святоша, скажут. Пить бросил? Почему бросил? Когда бросил? И пойдет разговор…
— Скажут, врет, лицемер, — крикнул кто-то. — Карьерист, скажут…
— Почему же карьерист? — удивился Утюгов.
— Скажут: Утюгову-то пить запретили… скажут: вот до чего допился, какая-то девчонка и запретила…
— Верно, верно, — подтвердил его превосходительство.
Федор Петрович в недоумении переводил глаза с одного на другого.
— Отчего же не бросить пить? Можно, — сказал Еропкин. — Но надо постепенно. Нельзя же бросить пить в самый Новый год. Это просто огорченье и себе, и друзьям. Это тень бросает, согласитесь, дорогой Федор Петрович. Мало ли что могут подумать…
— Зря это вы, Федор Петрович, — уже вовсе огорченно сказал начальник Сафронов. — Вот вы принесли мне эту бутылку коньяку, — показал он на стол. — А сами пить бросили, хорошим таким сделались. А мы пить должны! Согласитесь, Федор Петрович, никакое учреждение допустить не может, уже не говоря о дружбе. Да-с. В Новый год рюмки не выпить!
Федор Петрович побледнел, осклабился и, налив себе в стакан коньяку, сказал:
— Голова!.. Кудесник!.. Убедил!.. С Новым годом, ваше превосходительство!..
ПРИМЕЧАНИЯ править
Новый год — Впервые: Возрождение. 1939. 13 января. Печатается по газетному тексту.
…хотя ты и действительный — действительный статский советник, гражданский чин 4-го класса в дореволюционной России; давал потомственное дворянство. Лица, его имевшие, занимали высокие должности (директор департамента, губернатор).
штукарь — ловкач и выдумщик.
- ↑ От фр. sec — сухое.