Новые врали (Тэффи)
| Новые врали |
| Из сборника «Зарево битвы». Опубл.: 1915. Источник: Тэффи. Зарево битвы. — Пг.: тип. „Виктория“, 1915. — С. 52-57. — Дешевая юмористическая библиотека Сатирикона. |
Все мы с детства знаем, как врет мирный обыватель в мирное время.
Обычное вранье на обычные темы. К нему так привыкли, что даже с человеком, беседующим с вами первый раз в жизни, инстинктивно прикидываешь: на сколько процентов доверия можно рискнуть по отношению к нему.
Со старыми знакомыми, — там дело привычное и чрезвычайно легкое. Все настоящие врали — большею частью специалисты, и каждый из них врет только по своей отрасли, оставляя в Неприкрашенной и скучной правде все остальные жизненные явления.
Есть, например, врали политические. Честнейший человек во всех отношениях, он, рад не рад, должен врать лишь только разговор коснется политики. Он объявляет войны, да не какие-нибудь, а между малороссами и южно, гвинейцами или между Парагваем и Ватиканом. Он сам удивляется, может быть, даже больше и искреннее, чем все его собеседники, но ничего не поделаешь. Врет. Словно в нем два человека: один исполняет тяжелую, возложенную на него судьбой обязанность, то есть врет, а другой удивляется, волнуется, верить с трудом. Лицо у него в такие моменты напряженное, глаза выпученные, в позе отчаяние.
Заговорите с ним на другие темы, — он станет вял, спокоен и честен.
Другой — наоборот. Индифферентно искренен в вопросах политических, но неистов к искусству. Будет уверять, даже без надежды на успех, что сам Моцарт написал музыку к пушкинскому «Моцарт и Сальери». Специальность третьего — ворочать тысячами.
— Вчера видел у антиквара пепельницу времен … э-э-э-э … этого, как его … Стоить восемьсот тысяч.
— Знаете сколько стоить постройка железнодорожного пути? Пятнадцать миллиардов верста!
Ему ничего в сущности не надо. И никакой для него нет ни чести, ни славы, что верста так дорого стоить, а вот врет.
Если бы хоть позавидовал кто-нибудь, сказал бы.
— А счастливец этот Иван Петрович! Верста-то пятнадцать миллиардов стоить, чтоб ему лопнуть.
Ведь даже на это скромное удовольствие он рассчитывать не может.
Врет бескорыстно и самоотверженно.
За этот год все эти специалисты сбились с толку. Интересы общества сконцентрировались на войне, а насчет версты или табакерки никто и слушать не станет.
И вот врали, бросив свою узкую специальность, стараются, по мере сил и возможности, служить интересам общества.
Тут они разделяются только по настроению: на бодрых и зловещих.
— Война? Ужасы? Да полноте, какие там ужасы! — недоумеваешь бодрый.
— Ну, знаете … все-таки …
— Ничего не все-таки. Эпидемий никаких нет, раневых нет.
— Ну, как так нет! Смотрите — сколько лазаретов. Конечно, есть раненые.
— Да, но очень легко!
— А убитых вы не считаете? Убитые-то ведь есть?
— Да … по очень легко.
— А знаете, кто очень помогаешь нашим казакам?
— Кто?
— Блоха. Да, особый вид блохи со специальным латинским названием. В роде клопа. Это еще покойный Менделеев изобрел. Понимаете? Блохе впрыскивают ее собственное бешенство. Такая блоха, укусив человека в пятом поколении, развивает в нем неистовое мужество. И вот, по счастливой случайности, блохи эти водятся преимущественно на нашей западной окраине.
— А почему же они немцев не кусают?
— Неужели вы не понимаете? Плохо следите за научной литературой. Еще недавно производились опыты над насекомыми. Взяли каких-то паразитов и подставляли им по очереди разные руки. Руку чернокожего, руку китайца, семита, арийца и еще нескольких человек. Чернокожего ни один паразит не тронул. Наоборот, бежали с ужасом и по дороге хворали под микроскопом все было видно). И представьте себе, итальянца тоже сначала не хотели. Он пошел в соседнюю комнату, переменил подданство, вернулся уже русским гражданином, — и облепили. Поразительно. А вы еще спрашиваете, почему немцев не трогают.
Зловещие врут мрачно и сами тоскуют.
— Слышали, какую немцы штучку придумали? Поручили своим химикам изобрести землеразмягчительный порошок. Понимаете? Посыплют на землю, — и сейчас же на самом твердом грунте делается болото. Уверяю вас. Ночью подползают к нашим окопам и посыпают. Под каждого русского солдата не больше пяти грамм порошка. И расход небольшой. Ужасная вещь! Подумайте только, с вечера устроились на сухом месте, а взошло солнце, вы — на болоте. Мокрет, лягушки, и цапля на одной ноге стоить.
— Видали вы, каких к нам раненых привозят? Ужас! Ужас! Марья Петровна пошла на вокзал мужа встречать. Писал, что ранен, а как и что, в подробности не вдавался. Ну-с, бегает она по вокзалу, ищет его, вдруг слышит: «Маруся, я здесь». Смотрит, — никого нет. Вдруг опять: «Маруся, чего же ты не здороваешься?». Приглядывается, — ужас! Представьте себе: небольшая коробочка, прямо санитар под мышкой несет, а в ней сложены куски. Это и есть муж.
— Так как же он мог разговаривать, когда от него такие пустяки в коробочке остались?
— Да вот мы сами удивляемся. Очевидно, легкая, горло, рот уцелели, а остальное все разнесло. Бедная Марья Петровна, — сколько ей теперь хлопот.
И врут, врут… Тяжело, тупо и упорно.