Казнь
автор Дмитрий Борисович Кедрин
Опубл.: 1928. Источник: az.lib.ru

 Дмитрий Кедрин

 Казнь

----------------------------------------------------------------------------
 М., Правда, 1990
----------------------------------------------------------------------------

 Дохнул бензином легкий форд
 И замер у крыльца,
 Когда из дверцы вылез лорд,
 Старик с лицом скопца.
 У распахнувшихся дверей,
 Поникнув головой,
 Ждал дрессированный лакей
 В чулках и с булавой.
 И лорд, узнав, что света нет
 И почта не пришла,
 Прошел в угрюмый кабинет
 И в кресло у стола,
 Устав от треволнений дня,
 Присел, не сняв пальто.
 Дом без воды и без огня
 Угрюм и тих. Ничто
 Не потревожит мирный сон.
 Плывет огонь свечи,
 И беспокойный телефон
 Безмолвствует в ночи.

 Лорд задремал. Сырая мгла
 Легла в его кровать.
 А дрема вышла из угла
 И стала колдовать:
 Склонилась в свете голубом,
 Шепча ему, что он
 Под балдахином и гербом
 Вкушает мирный сон.
 Львы стерегут его крыльцо,
 Рыча в пустую мглу,
 И дождик мокрое лицо
 Прижал к его стеклу.

 Но вот в спокойный шум дождя
 Вмешался чуждый звук,
 И, рукавами разведя,
 Привстал его сюртук.
 "Товарищи! Хау-ду-ю-ду? {*} -
 {* Как поживаете? (англ.)}
 Сказал сюртук, пища. -
 Давайте общую беду
 Обсудим сообща.
 Кому терпение дано -
 Служите королю,
 А я, шотландское сукно,
 Достаточно терплю.
 Лорд сжал в кулак мои края,
 А я ему, врагу,
 Ношу часы? Да разве я
 Порваться не могу?"

 Тут шелковистый альт, звеня,
 Прервал: "Сюртук! Молчи!
 Недаром выткали меня
 Ирландские ткачи".
 "Вражда, как острая игла,
 Сидит в моем боку!" -
 Рубашка лорда подошла,
 Качаясь, к сюртуку.
 И, поглядев по сторонам,
 Башмак промолвил: "Так!"
 "Друзья! Позвольте слово нам! -
 Сказал другой башмак. -
 Большевиками состоя,
 Мы против всякой тьмы.
 Прошу запомнить: брат и я -
 Из русской кожи мы".

 И проводам сказали: "Плиз! {*}
 {* Пожалуйста! (англ.)}
 Пожалуйте сюда!"
 Тогда, качаясь, свисли вниз
 Худые провода:
 "Мы примыкаем сей же час!
 Подайте лишь свисток.
 Ведь рурский уголь гнал сквозь нас
 Почти московский ток".
 Вокруг поднялся писк и вой:
 "Довольно! Смерть врагам!"
 И голос шляпы пуховой
 Вмешался в общий гам:
 "И я могу друзьям помочь.
 Предметы, я была
 Забыта лордом в эту ночь
 На кресле у стола.
 Живя вблизи его идей,
 Я знаю: там - навоз.
 Лорд оскорбляет труд людей
 И шерсть свободных коз".
 А кресло толстое, черно,
 Когда умолк вокруг
 Нестройный шум, тогда оно
 Проговорило вдруг:
 "Я дрыхну в продолженье дня,
 Но общая беда
 Теперь заставила меня
 Приковылять сюда.
 Друзья предметы, лорд жесток,
 Хоть мал, и глуп, и слаб.
 Ведь мой мельчайший завиток -
 Колониальный раб!
 К чему бездействовать крича?
 Пора трубить борьбу!
 Покуда злоба горяча,
 Решим его судьбу!"
 "Казнить! - к жестоком сюртуке
 Вопит любая нить;
 И каждый шнур на башмаке
 Кричит: "Казнить! Казнить!"

 С опаской выглянув во двор,
 Приличны и черны,
 Читать джентльмену приговор
 Идут его штаны.
 "Сэр! - обращаются они. -
 Здесь шесть враждебных нас.
 Сдавайтесь, вы совсем одни
 В ночной беззвучный час.
 Звонок сбежал, закрылась дверь,
 Погас фонарь луны..."
 "Я буду в Тоуэр взят теперь?" -
 "Мужайтесь! Казнены!"

 И лорд взмолился в тишине
 К судилищу шести:
 "Любезные! Позвольте мне
 Защитника найти" -
 Вам не избегнуть наших рук,
 Защитник ни при чем.
 Но попытайтесь..." - И сюртук
 Пожал сухим плечом.

 Рука джентльмена набрела
 На Библию впотьмах,
 Но книга - нервная была,
 Она сказала: "Ах!"
 Дрожащий лорд обвел мельком
 Глазами кабинет,
 Но с металлическим смешком
 Шептали вещи: "Нет!"
 Сюртук хихикнул в стороне:
 "Все - против. Кто же за?"
 И лорд к портрету на стене
 Возвел свои глаза:

 "Джентльмен в огне и на воде, -
 Гласит хороший тон, -
 Поможет равному в беде.
 Вступитесь, Джордж Гордон,
 Во имя Англии святой,
 Начала всех начал!"
 Но Байрон в раме золотой
 Презрительно молчал.
 Обняв седины головы,
 Лорд завопил, стеня:
 "Поэт, поэт! Ужель и вы
 Осудите меня?"
 И, губы приоткрыв едва,
 Сказал ему портрет:
 "Увы, меж нами нет родства
 И дружбы тоже нет.
 Мою безнравственность кляня,
 У света за спиной
 Вы снова станете меня
 Травить моей женой.
 Начнете мне мораль читать.
 Потом в угоду ей
 У Шелли бедного опять
 Отнимете детей.
 Нет, лучше будемте мертвы,
 Пустой солильный чан, -
 За волю греков я, а вы
 За рабство англичан".

 Тут кресло скрипнуло, пока
 Черневшее вдали.
 Предметы взяли старика
 И в кресло повлекли.
 Не в кресло, а на страшный стул,
 Черневший впереди.
 Сюртук, нескладен и сутул,
 Толкнул его: "Сиди!"
 В борьбе с жестоким сюртуком
 Лорд потерял очки,
 А ноги тощие силком
 Обули башмаки.
 Джентльмен издал короткий стон:
 "Ужасен смертный плен!"
 А брюки скорчились, и он
 Не мог разжать колен.
 Охвачен страхом и тоской,
 Старик притих, и вот
 На лысом темени рукой
 Отер холодный пот,
 А шляпа вспрыгнула туда
 И завозилась там,
 И присосались провода
 К ее крутым полям.
 Тогда рубашка в провода
 Впустила острый ток...

 Серея, в Темзе шла вода,
 Позеленел восток,
 И лорд, почти сойдя с ума,
 Рукой глаза протер...
 Над Лондоном клубилась тьма:
 Там бастовал шахтер.

 1928