Какъ голоса иного міра,
Порой звучатъ въ душѣ забытыя слова;
Пусть жертвенникъ угасъ и въ храмѣ нѣтъ кумира,
Но чудится во тьмѣ намъ близость божества.
5 И кажется: вотъ-вотъ, внимая славословью,
Поднимемъ съ вѣрою мы очи на жреца,
И прежнимъ трепетомъ и прежнею любовью
Мгновенно вспыхнутъ въ насъ остывшія сердца.
Есть дни, когда душа болѣзненно чутка,
Она раскрывшейся тогда подобна ранѣ;
Острѣй—въ такіе дни и радость и тоска,
И гнетъ предчувствія томитъ ее заранѣ. 5 Воспоминанія давно минувшихъ дней
Въ ней отзываются тревожнѣй и больнѣй,
Всего, ушедшаго изъ жизни безъ возврата,
И близкихъ, и себя—невыразимо жаль.
Мучительнѣй вдвойнѣ намъ каждая утрата 10 И вдвое тяжелѣй намъ каждая печаль.
Знакомый ароматъ, мотивъ полузабытый—
Вновь пробуждаютъ насъ отъ призрачнаго сна,
На арфѣ брошенной, безгласной и разбитой—
Опять звучитъ замолкшая струна.
3.
Чѣмъ розы ярче и пышнѣе,
И въ часъ багрянаго заката,
Чѣмъ опьяняютъ насъ сильнѣе
Онѣ волнами аромата— 5 Тѣмъ ближе время увяданья,
Тѣмъ неизбѣжнѣе, и скоро
Суровой осени дыханье
Коснется пышнаго убора.
Едва лишь духомъ мы созрѣли, 10 Едва съ очей завѣса пала,
И сокровенное доселѣ—
Въ чертахъ сіяющихъ предстало;
Едва открылась путь-дорога
И для борьбы созрѣли силы— 15 Для насъ ужъ близокъ день итога
И вѣетъ холодомъ могилы.
См. также одноимённые страницы.
