Грибной рынок (Коровин)

Грибной рынок
автор Константин Алексеевич Коровин
Опубл.: 1939. Источник: az.lib.ru

Коровин К. А. «То было давно… там… в России…»: Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.

Кн. 2. Рассказы (1936—1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма

М.: Русский путь, 2010.

Грибной рынок

править

Моя мастерская была у Замоскворецкого моста в Москве, на Балчуге.

Утром, в начале Великого поста, я услышал шум и говор. Взглянул в окно и увидел по берегу Москва-реки тьму народа.

Подряд стояли сани с деревенскими лошаденками, на которых были большие бочки. Мужики в тулупах покрикивали:

— Грибы, грибы! Капуста, огурцы солены!

Пестрая толпа освещалась весенним солнцем.

На Москва-реке были проталины и лужи. А вдали, за Воспитательным домом, виднелась голубая даль.

*  *  *

Ко мне пришел приятель-рыболов Василий Княжев. Веселый.

— Их, — сказал, — и рынок грибной. Чего-чего нет. Собаку один продает — хороша, гончая вроде. За зайцами хорошо гонит.

Василий, рассказывая, ел румяную баранку.

— Что это за баранка у тебя? — спросил я.

— Деревенская баранка. Этаких-то у Филиппова нет.

— Василий, — говорю, — собаку-то надо купить.

— Чего же, вставайте, пойдемте, там, на рынке, чего только нет. Голуби — турмана, есть гладкие.

Я живо оделся.

*  *  *

Пестрая толпа на солнце была оживлена. Пахло тулупами, грибами, капустой. Огромные бочки с огурцами, грибами, груздями, рыжиками, волвянками, белянками. Мы едва проталкивались с Василием в толпе.

— Вона собака-то, — сказал Василий.

— Гречники! — кричал разносчик. — Сбитень с имбирем. Рыба живая.

Собаку держал на веревке старик низенького роста.

— Гончая, — сказал он. — Робенскова порода. Зайца — не упустит.

Сторговались. За пять рублей. Вернулись домой и накормили собаку. Меня обуяла жажда приобретения.

— Ступай, Василий, — сказал я, — купи голубей, что еще попадет, купи, возьмем в деревню.

*  *  *

Василий принес в корзинке голубей и под мышкой большого белого петуха.

Я голубям крошил хлеб — они яро клевали, и петух не уступал.

Петух хорош.

*  *  *

Василий опять ушел и, вернувшись, принес зайца ручного, ежа, дрозда в клетке и белку.

— Молодец, Василий, повезем в деревню.

— Погодите-ка, еще сбегать надо. Там баранки хороши мужик носит. Самопек. Вся шея баранками обернута. Грибы сухие тоже.

*  *  *

На этот раз Василий вернулся с моими приятелями-рыболовами: А. И. Бартельсом и И. И. Поплавским. Принесли кочанную капусту, и опять в банке. Василий сказал мне тихо на ухо:

— Надо за бутылочкой сбегать.

— Через неделю лед тронется, — сказал Поплавский, — не дождешься. В Перервы надо будет ехать. Там, у плотины, крупный язь берет в самый разлив.

— Вот я каждый раз думала, — сказал немец Бартельс, — доживу до весны? И вот дожила.

Василий наливал водочку, и мои гости закусывали кочанной капустой с черным хлебом и опятами.

— Постойте, вот у меня в сумочке хороша закуска. Нигде такая закуска нет. Нет ли молоточек?

И Бартельс, достав из кармана воблу, стал колотить ее молотком на подоконнике.

*  *  *

Какая-то особенная жизнь была в этом деревенском торжище. Живая, веселая радость. Я с приятелями ходил по Грибному рынку, и он мне казался живым праздником — весенним праздником глаз. Я купил в клетке снегирей. Думал: «Все это я повезу в деревню». Купил скворечник, сделанный в виде домика.

Василий тоже старался и купил корзинку для петуха и ошейник для собаки…

*  *  *

Наконец поехали на станцию. Поезд туда отходил в 11 часов вечера. Я взял купе — собаку иначе не разрешали взять; тут же — еж в коробке и клетки с птицами.

А петуха и голубей сдали в багаж.

Приехали в деревню. Ясное утро. Снегу много — еще зима. Кое-где проталинки. У крыльца — лужа.

Стали распределять животных на жительство — кого куда.

Голубей выпустили на чердаке сарая, где жили мои деревенские голуби. Турмана посмотрели на моих голубей и вылетели в слуховое окно. Взвились кверху в голубые небеса и пропали с глаз.

Белого купленного петуха выпустили в сарае. Мой старый петух мигом в него вцепился. И вот началась драка! только перья летели.

Феоктист поливал петухов водой из лейки. Ничего не помогало.

Наконец оттащили за хвост белого петуха и посадили в корзинку. Но мой петух не угомонился и стал бросаться на корзинку.

— Безобразие, что делается, — говорила, сердясь, моя двоюродная сестрица. — Зачем ты купил петуха?

Я ей сказал:

— Ты девица, так вот и помалкивай. Ты в петухах ничего не понимаешь…

Она, сверкнув черными глазами, сказала:

— Дурак!

И ушла в свою комнату. Вот, не угодно ли?

Купленного дрозда выпустили из клетки, и он вылетел и сел прямо на сук у террасы. Чирикнул раз и опять вернулся в клетку.

Ежа выпустили с крыльца, а он назад в кухню убежал.

А заяц грыз в кухне капусту. Выносили его в сад — и он назад, домой.

— К слободе не привыкши, — говорил дедушка Захар.

Снегири, когда открыли клетку, — улетели.

Белка уйти на волю не пожелала.

*  *  *

Моя собака — пойнтер Феб — не обратила никакого внимания на новую собаку, которая его обнюхала и успокоилась. За чаем новая собака положила мне лапы на колени. У нее была такая хорошая морда с желтыми добрыми глазами.

Я давал ей баранки — и она их мгновенно съедала. И на всех — кто бы ни вошел в комнату — дуром лаяла.

В комнате — зверинец.

Заяц сидит и грызет хворост у камина.

Белка вышла из клетки и ходит по столу. Потом залезла ко мне в карман.

Ночью собака стала проситься на улицу, не пожелала оставаться в комнатах — видимо, раньше не жила в доме.

Только выпустили — стала лаять на луну, — невозможно спать.

Взяли ее опять в комнату. Она опять стала проситься на улицу. Выла.

Отвели ее к Горохову в деревню.

Только все успокоилось — слышу, еж стучит, бегает по комнате, — невозможно спать.

Поймали ежа. Унесли.

Стал засыпать — белка забегала по мне. Я ее гоню — она со мной играет.

Заперли белку в клетку.

Утром, чем свет, распелся дрозд…

Я встал, посмотрел в окно — новый петух дерется с моим старым петухом. Посмотрят друг на друга — и в драку…

О Господи!..

*  *  *

Вошел Василий, принес сапоги, а с ним — гончая. Радостно подбежала ко мне и лизнула в лицо.

— Вот чудно, — сказал Василий, — к вам ишь как ластится, а нам погладить не дается — ворчит. Что за собака! Правду сказать, зря на Грибном деньги рассорили. Купить бы поросенка — на дело было бы похоже, — свинья бы выросла. Пословица говорит: век живи, век учись…

— А все дураком помрешь… — сказал я.

— Тоже верно…

И Василий, шипя, рассмеялся.

ПРИМЕЧАНИЯ

править

Грибной рынок — Впервые: Возрождение. 1939. 3 марта. Печатается по газетному тексту.

Воспитательный дом — см. прим. к с. 679 кн. 1 наст. изд.

турмана — турманы, порода голубей.