«В комнате, где с утра...» (Васильковская)/ДО

"В комнате, где с утра..."
авторъ Н. Васильковская
Опубл.: 1912. Источникъ: az.lib.ru

«Васильки»
Сборникъ стихотвореній и Миніатюръ.
Н. Васильковской.
КУРСКЪ.
*  *  *

Въ комнатѣ, гдѣ съ утра до поздней ночи въ теченіи долгой зимы собирались люди, въ комнатѣ, гдѣ никогда не звучала музыка и не слышалось пѣнія, выставили раму и открыли окно.

Волны жизни и звуковъ ворвались.

Люди, зимой посѣщавшіе комнату, говорили: одни — монотонно, уныло, другіе горячо и страстно; но съ не свой и тѣ, и другіе ушли и не возвращались.

Куда они ушли?

Одни въ даль, голубоватую, зовущую, всегда обѣщающую…

Другіе слились съ пестро-разряженной толпой…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Горячимъ потокомъ рванулось солнце въ окно…

По синему бездонному небу беззвучно плыли облака, а свѣтло-зеленые, едва распустившіеся, клейкіе листья тополя что-то шептали за окномъ безсвязнымъ дѣтскимъ лепетомъ…

Пѣли колокола…

На фонѣ густого баса монастырскаго колокола плавно звучалъ альтъ другихъ колоколовъ и переливчато звонко заливались дисканта сосѣдней церкви.

Волны звуковъ плыли надъ городомъ и таяли въ бездонной глубинѣ лазури.

Внизу по тротуару сновали люди со смѣхомъ, говоромъ и бранью; дребезжали пролетки, цокали лошадиныя подковы, шуршали шины по песку…

Гдѣ-то однообразно, настойчиво шарманка играла мачишъ.

Колокола… Мачишъ!..

Да, это люди — въ ихъ цѣломъ!..

"Горѣ имѣемъ сердца!. и пьяная пѣсня, плачъ избитаго ребенка…

Фабричная труба дышитъ въ небо черными клубами копоти… Они вырываются изъ ея разинутаго горла, взвиваются спиралью и расползаются грязными, рваными клочьями…

Отбросы концентрированной физической силы массъ, кристаллизаціи мяса, костей и душъ человѣческихъ — въ золото…

На сосѣднемъ дворѣ плачутъ дѣти…

Блѣдные, рахитичные отпрыски людского рода, незнающіе лепета, которымъ привѣтствуютъ весну молодые листья тополя.

Полдень дѣлаетъ паузу…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Передъ вечеромъ солнце заходитъ за сосѣдніе дома.

Снова, теперь уже тоскливо рыдаетъ шарманка…

Простоналъ паровозъ на вокзалѣ…

На площади, сверкая огнями и блестками мишуры, подъ звуки барабана и фальшиво играющей скрипки, крутится карусель…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Еще позднѣй…

Замирая, вдали стихаетъ шумъ города…

Внизу, подъ окномъ, сидя на лавочкѣ, чей-то деньщикъ, искажая мотивъ, играетъ на гармоникѣ «лезгинку»…

Играетъ долго, однообразно…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Глухая тоска, безотрадная, тяжелая, подползаетъ вмѣстѣ съ мракомъ нависающей надъ городомъ ночи…

Кто-то враждебный и злой, насмѣхаясь надъ жалкой пародіей истинной жизни, заглядываетъ въ окна…

Глядитъ и напѣваетъ мотивъ солдатской лезгинки, какъ люди — жизнь, исказившую вольный напѣвъ далекихъ горъ!..